ВЫХОД НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА

 

CЕРГЕЙ МАЗАЕВ:

Я НЕ ВЕРУЮЩИЙ, Я ЗНАЮЩИЙ И УБЕЖДЕННЫЙ!

Повод, дабы потревожить фронтмена одной из самых профессиональных групп России «Моральный кодекс» Сергея Мазаева, представился преотличный: рок-артист примет участие в юбилейных концертах популярного в 80-е «Автографа». А ведь сегодня уже мало кто помнит, что г-н Мазаев в этой поистине легендарной группе работал саксофонистом и вокалистом …

 

- Для начала давайте уточним, как вы сегодня правильно называетесь: «Моральный кодекс» или Сергей Мазаев? А то вас объявляют и так и эдак.

- Правильно «Моральный кодекс». Хотя, например, песня «Я люблю тебя до слез» - это Сергей Мазаев. Она была сделана отдельно от «Морального кодекса» для кино. Это был китч – исполнение нашей советский песни в плотном хард-роке. Но получилось, вроде бы, ничего.

- Странно: вы, вроде бы, рокер. Однако у вас были и «Я люблю тебя до слез», и дуэт с Натальей Ветлицкой. А еще раньше вы пели уж в явно нерокерском вокально-инструментальном ансамбле «Здравствуй, песня». «Синий-синий иней» - это же самое натуральное диско!

- Да, там был состав с девушками-солистками. Но потом много людей оттуда уволилось. И этому ВИА потребовался новый состав. А у нас тогда была группа «Шаровая молния» - с Игорем Матвиенко, Сергеем Поповым, который сейчас в «Арии», с Олегом Кацурой. И я там тоже был солистом и саксофонистом… Вообще, замечу, что рок-н-ролл – это в первую очередь все-таки музыкальный жанр, и уже только потом образ жизни.

- Сейчас у вас рок-н-ролльный образ жизни?

- Естественно! Хотя нынешние рок-н-ролльщики живут и в замках за миллионы долларов, и в подвалах с гитарами. Не хочу продолжать эту тему, потому что уж слишком свободно все можно трактовать.

- Вы – кларнетист и саксофонист. Разве это рок-н-ролльные инструменты?

- Конечно рок-н-ролльные! Послушайте Дэвида Сильвиана. У него есть и кларнет, и даже бас-кларнет! А Питер Гэбриел, по-вашему, не рок-н-ролл? Это просто стадия развития рока, его симфонизация, которую в свое время начал знаменитый Джордж Мартин. Именно он когда-то ввел в рок кларнеты, валторны, виолончели и целый симфонический оркестр… В моем «старом казачьем» воспитании главным всегда было сначала извлечение звука, а уже потом управление им. А у кого-то все по-другому. Считаю, что в «Мумий тролле» образ Лагутенко сильно перевешивает всю ту музыку, которую он делает. У Макаревича и Шевчука главное – смысл их текстов и их социальная позиция. А музыка у всех них не на первом месте. Я же был воспитан на англоязычном рок-н-ролле. Я не понимал, о чем поется в песнях, и воспринимал их по-звуковому, то есть исключительно как музыку. Именно из-за трудностей перевода в России неправильно понимают рок-н-ролл.

- В «Моральном кодексе» тоже было много песен на английском языке. Вы в совершенстве им владеете?

- Нет. Но те тексты были сочинены англоязычными авторами, то есть людьми, говорящими и думающими по-английски. Я же делал подробные переводы с полной расшифровкой всех понятий и выражений. Вообще, я английский изучал еще с детского сада, несмотря на то, что в то время мы – семьи рабочих – жили бедненько, в постоянной нужде, но очень чистенько и культурненько. Занимался не только английским, но также игрой на кларнете и конькобежным спортом. С детства попал в духовой оркестр, то есть в большой коллектив, поэтому всегда тяготел к коллективному творчеству. Да, если бы я работал один под фонограмму, как это сейчас делают многие артисты, я мог бы зарабатывать в несколько раз больше. Мог бы создать себе камерно-куплетный ансамбль, в котором сзади меня на сцене стояли бы полурабы-полуроботы. Но я музыкант, поэтому не могу себе этого позволить… К сожалению, в нашем шоу-бизнесе сегодня везде дилетантизм, который трансформировался и мутировал настолько, что общая нынешняя картина получилась прямо-таки в стиле Сальвадора Дали! Надо же сначала выучить английский язык, и уж только потом брать на вооружение английскую культуру. Именно поэтому я и обращался к специалистам, знающим английский язык. И именно поэтому сейчас мы работаем с английским продюсером.

- Вы сказали, что всегда увлекались английской культурой. Но когда у «Автографа» вышла ваша самая успешная пластинка «Каменный край», вы почему-то не поехали вместе с группой покорять Запад.

- «Каменный край» писался уже параллельно покорению Запада. Но там была надежда на получение контракта с западной звукозаписывающей фирмой, с полноценным выпуском английской пластинки. Потом она в результате вышла, но это получился какой-то полувыкидыш. Мы же тогда были словно слепые в чулане, не отдавали себе отчета, в чем там были проблемы. А проблема всегда в одном: в сути явления. Надо было просто иметь хит. Для этого надо было в соавторы взять людей, которые там в своем рынке из себя что-то представляют. Тогда бы и был успех в продвижении нашего товара на их рынке.

- А их авторы согласились бы с вами работать?

- Если бы они были соавторами, то почему же нет? Это же деньги! Это же не выбрасывание денег в реку, это очень хороший бизнес, который доставляет всем удовольствие, и люди делают его с улыбкой на лице. А когда начинаются споры из-за денег, то это конец всему делу.

- Как вы отнеслись к возрождению «Автографа»?

- Мне лично хотелось бы, чтобы он у них продолжался как можно дольше.

- Почему «у них», а не «у нас»?

- Я все-таки не был участником ядра группы. Я был как бы пришлым казачком. Да, что-то я там пел. Но считаю, что той вокальной техникой, какой владеет солист Артур Беркут, больше не владеет в нашей стране никто! Сегодня «Автограф» воссоздал свои старые произведения и сделал замечательное шоу. У нас в стране вообще мало музыкантов такого уровня, как участники «Автографа». И если они снова разойдутся, таких музыкантов станет еще меньше. Эта группа продолжает традиции классической рок-музыки в новом техно-мире. Хотя я всегда был с группой не согласен, например, в стратегии формирования гитарного звука. Я также был не согласен с прическами музыкантов, и в первую очередь с прическами Леонида Гуткина и Леонида Макаревича. То ли они водители троллейбуса, то ли инженеры, то ли стареющие журналисты за кружкой пива. А рок-н-ролл должен быть профессионален во всем. Вот Ситковецкий правильно пользовался свой пышной шевелюрой. Хотя днем он ходил в сером костюме с галстуком и комсомольским значком, а вечером переодевался в кожаные штаны и косуху. Ему приходилось играть в такого вот оборотня, ибо по-другому тогда было нельзя. Если бы он в Министерство Культуры приперся в косухе, у «Автографа» не было бы ни выездов, ни гастролей. И Ситковецкому тогда приходилось рвать голову – сочинять музыку, которая с одной стороны не раздражала начальников, с другой – нравилась публике.

- Мы так и не поняли. Вы хотите, чтобы реюнион «Автографа» продолжался с вашим участием или без вас?

- Если меня пригласят, я с удовольствием поучаствую. Но у меня сейчас свой полноценный проект, работе в котором я отдаюсь. Музыка – это то, чему мы посвятили всю свою жизнь. То, что кто-то сейчас торгует колбасой или гвоздями (явный камешек в огород музыкантов «Автографа» - авт.) – это хорошо. И если со мной случится что-то, и я не смогу продолжать заниматься музыкой, то тоже придумаю что-нибудь и тоже пойду торговать. «Автографу» надо сочинять новую музыку. Они – настоящие профессионалы. У Леонида Макаревича консерватория за плечами, и он уже в свои студенческие годы был более продвинутым и успешным, чем наш великий российский пианист Андрей Гаврилов. Из-за отсутствия таких профессионалов у нас до сих пор ни у кого «Грэмми» нет. И та самая мешкуха, когда на телеканалах сплошь одни свои тусуются, это именно из-за отсутствия таких профессионалов.

- Вы сказали, что в последние годы плотно заняты своим «Моральным кодексом». Почему же группа не выпускает альбомов аж с 2001 года?

- Потому что единственным сокровищем, которое остается в результате нашей работы – это записи, которые мы делаем. А они совершенно варварски разрываются стаей шакалов!

- Это вы о ком?

- Как о ком?! В нашем шоу-бизнесе под контролем всего пять процентов музыкальной продукции. Остальное благодаря пиратам засасывается словно в болотную трясину. И пока здесь происходит такое воровство, нам бы не хотелось этим заниматься. Поймите: за все годы работы в шоу-бизнесе мы не заработали даже ста тысяч долларов! Это же просто смешно! А нам запись только двух песен с иностранными продюсерами на студии Abbey Road даже при условии максимального удешевления обошлась в шестьдесят тысяч долларов. Лицемерие этих подонков, которые занимаются торговлей носителями, начинает уже надоедать, и я думаю, что скоро всему этому будет положен серьезный конец.

- «Моральный кодекс» новый материал создает?

- Конечно. У нас масса новых песен, мы их играем живьем на концертах. Но записаны они пока только в демо-версиях. Потому что после поездки в Англию я понял: то, что мы записываем здесь – это уровень демо. Когда нам с Abbey Road передали наши сессии для сведения – там оказалось 68 треков! А здесь у нас делают максимум 24. Конечно, это не имеет столь большого значения, я это упомянул, чтобы вы ощутили разницу. Причем и там и здесь за эту работу получают одни и те же деньги. А поскольку мы продолжаем с ними работать, мы сами обязательно станем такими же профессионалами. Хотя студий, подходящих для создания записей международного уровня, у нас можно пересчитать по пальцам одной руки. По тестам лучшая студия у Павла Слободкина.

- Хочется поговорить о вашей работе в кино. С удивлением для себя узнал, что вы сыграли какую-то эпизодическую роль в фильме «Место встречи изменить нельзя». Расскажите.

- Это даже была не роль, я там снялся как статист. В 1979 году я служил в армии. И вот однажды мне мой друг сказал, что нашел, где можно подзаработать. Я ночью сбегал в самоволку в ресторан «Центральный» и в кинотеатр, что неподалеку от метро «Добрынинская». Собственно говоря, я сыграл самого себя: сидел в оркестре с саксофоном, изображал музыканта. А в это время Фокс выбрасывал женщину из окна. Это был мой самый первый опыт работы в кино. Хотя меня еще в детстве приглашали сниматься в фильм «Алешкина охота», но я туда не пошел.

- Еще вы снимались в «Приключении Буратино».

- Это был даже не фильм, а этакий полумюзикл для запасной программы ТВЦ в стилистике, которую придумала Алла Пугачева. Там не нужна никакая режиссура, достаточно просто набить сцену популярными артистами, и чтобы все они пели. Один поет – все остальные вприсядку. Вот и вся постановка.

- И вы там тоже плясали вприсядку?

- И я тоже вприсядку, пока все пели. А потом и я пел. С Натальей Ветлицкой, с Богданом Титомиром. Приятно вспомнить ту тусовку.

- Расскажите о фильмах «Апрель» и «Копейка».

- «Апрель» - это уже художественное кино, которое снял мой знакомый режиссер Константин Мурзенко. Он пригласил меня в эпизодическую роль. А «Копейку» снимал мой близкий друг Иван Дыховичный. Он уговорил меня сняться, я согласился, потому что там нет текста. Я же все-таки не актер.

- Больше в кино сниматься не собираетесь?

- Думаю, что не получится. Ну, если уж только совсем с ума сойду, тогда может быть…

- Недавно прошел конкурс «Евровидение – 2005». В национальном отборочном туре вы тоже были заявлены.

- Да. В результате мы не выступили, потому что просто опоздали. Но если бы мы поехали – заняли бы первое место.

- Вы не очень лицеприятно высказываетесь о нашей попсе. Почему же вы туда записались?

- Потому что меня лично попросил директор музыкальных программ Первого канала Юрий Аксюта.

- И вы сразу же согласились?

- Конечно! А почему бы не выручить товарища? Мы хотели своим присутствием на отборочном туре и своим авторитетом поддержать в России интерес к этому конкурсу.

- И только-то?

- Мы должны давать дорогу молодым. У нас уже как-никак возраст…

- То есть ехать в Киев вы не собирались?

- Скажу так: не собирались, но готовы были всегда. Все наши песни практически хиты, да и качество их исполнения уже давным-давно европейское. Мы это выяснили в прошлом году, когда приехали на студию Abbey Road,. Там нас поначалу встретили с улыбкой. Но когда мы сыграли пару дублей, к нам сразу же с полной уверенностью стали относиться с почтением и уважением.

- А почему вы сначала, нарушив регламент, выставили на «Евровидение» старую песню, которую уже несколько лет исполняли на концертах?

- А что? По регламенту нельзя было выставлять старую песню, которая еще была не записана? Я не знал этих правил… Вот видите. Провидение распорядилось так, чтобы все было правильно.

- И согласно тому же самому провидению вы дали дорогу молодым, которые там еле дотянули до пятнадцатого места.

- Неправильный выбор был сделан, вот и все. Эта девушка пока еще эстрадный эмбриончик. Бедняжку так трясло на сцене! Лично я бы послал группу «Корни». Это европейского вида модная молодежная группа.

- Считаете, у них есть опыт работы живьем?

- Конечно. Они замечательно выступают живьем, сам слышал их живой концерт. Конечно, какие-то элементы фонограммы они вставляют. Но это мировая практика, когда на барабанщика надеваются наушники, он подстраивается под метроном, под него подстраиваются остальные музыканты. И параллельно живому исполнению включаются, например, оркестровые партии. Николай Носков так же работает. Он вообще с собой всегда возит восьмиканальную студию. Ну не живой же оркестр ему с собой на гастроли таскать! Между прочим, продюсирует гитариста из «Корней» сам Алексей Белов из «Парка Горького». А их барабанщик и вовсе сначала приходил прослушиваться в «Моральный кодекс». Но мы тогда взяли американца, а его порекомендовали «Корням».

- В «Моральном кодексе» сегодня много иностранцев?

- Один барабанщик. Мы с ним объясняемся исключительно по-английски.

- Он доволен работой в русской группе?

- Конечно! Звездой стал!

- Ваша личная жизнь открыта для прессы?

- Смотря что вы хотите знать… Я очень счастлив, что с тех пор, как расстался со стаканом, все в моей жизни пошло просто отлично! Алкоголизм и пьянство – это самое страшное! Самое ультрастрашное в нашей жизни!

- Наркотики тоже были в вашей жизни?

- Конечно! Как могло их не быть в 90-е годы в Москве, когда начали открываться первые ночные клубы? Мы же были в эпицентре всех этих развлечений.

- Что помогло вам избавиться от вредных привычек?

- Моя любимая жена и мои друзья. И, конечно же, врачи.

- О жене расскажите.

- Она у меня вторая. Первый раз я женился давно, сыну от первого брака двадцать один год. Надеюсь, станет ученым. Второй раз женился в 1999 году, и именно благодаря этому браку я бросил пить. Соответственно у меня изменился взгляд на жизнь. Точнее даже не изменился, а встал на место. И я теперь стал убежденным не то, чтобы трезвенником, а противником алкоголизации. И еще я противник «религиезации» страны. Убежден, что религия должна существовать отдельно от государства. Вообще любые виды страха должны быть личным делом каждого человека. Хочешь – бойся, не хочешь – не бойся. А все эти назидания сверху вгоняют людей в самую настоящую паранойю и делают их рабами ситуации, безропотными животными и машинами. Это противоречит любой религии, в том числе и нашей, христианской. Человек – сам по себе Бог, а его тело это храм господний. Значит, надо следить за всем этим.

- Вы сами верующий?

- Нет, я не верующий. Я знающий и убежденный.

 

Николай Фандеев

(с) 2005, журнал «Ответь»

ВЫХОД НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ САЙТА